Кому закон не писан
27-01-2003 [ Rechtskanzlei T.Puhe ]
Практика приёма поздних переселенцев регулируется законом, решениями судов и ведомственными инструкциями. За всем этим, однако, стоят конкретные люди со своими представлениями о справедливости и требованиях закона. Различие мнений соответствующих инстанций приводит к значительной путанице и усложнению практики применения законодательства. В джунглях параграфов может разобраться только специалист, да и то с определённой долей вероятности. После такого предисловия я хочу пояснить свою мысль на примере перипетий с требованием об успешной сдаче языкового теста в качестве основного условия для присвоения статуса позднего переселенца.
Действовавшая с 01.01.1993 по 07.09.2001 редакция Закона о беженцах и изгнанных (BVFG) называла владение немецким языком в качестве условия выдачи решения о приёме (Aufnahmebescheid). Согласно букве закона, наряду со знанием языка в списке признаков принадлежности к немецкому народу значились "воспитание" и "культура". До 19.10.2000 года Федеральное административное ведомство и суды интерпретировали это правило таким образом, что к моменту подачи заявления кандидат на статус позднего переселенца должен владеть немецким языком в качестве родной речи или языка преимущественного общения. Следствием такого толкования закона было введение обязательного теста на знание немецкого языка.
В сенсационных приговорах от 19.10.2000 высшая судебная инстанция по контролю за соблюдением деятельности органов государственного управления v Федеральный административный суд сделал обязательным совершенно новое понимание закона. По мнению высокого суда, способность говорить по-немецки в качестве родной речи должна доказательно присутствовать в возрасте 16 v 18 лет. Последующее утрата способности говорить на родном языке, например, в силу многолетнего проживания в исключительно русскоязычном окружении, не препятствовала присвоению статуса позднего переселенца. В общем, решающее значение приобретало построение системы доказательств уровня знания немецкого языка к периоду завершения формирования национального самосознания v в возрасте 16 лет.
В качестве реакции на этот благоприятный для многих соискателей приговор, парламент ФРГ изменил законодательные предпосылки приёма немецких переселенцев. С 08.09.2001 закон разрешает выдачу решения о приёме только тем заявителям, которые в настоящее время способны вести простой разговор на немецком языке. Эта способность должна восходить к национальным корням и быть приобретена в детские и юношеские годы в кругу семьи.
Все эти объяснения имеют отношение к рассмотренному Федеральным административным судом случаю, который выглядел примерно следующим образом. (Должен сказать, что это решение носит принципиальный характер и нижестоящие суды обязаны ориентироваться на него при принятии решений в сходных ситуациях). Российская немка в 1997 году переселилась в Германию со статусом согласно ╖ 7 BVFG. Уже на месте, в Германии, она ходатайствовала об изменении параграфа и присвоении ей статуса согласно ╖ 4 BVFG. Как известно, только этот параграф даёт право на зачёт иностранного пенсионного стажа. К моменту переселения в Германию эта уже не очень молодая женщина не владела языком предков на требуемом уровне. По этой причине компетентное ведомство отклонило её прошение. Истица не согласилась с мнением ведомства, и дело пошло по юридическим инстанциям.
В качестве обоснования своего требования поздняя переселенка ссылалась на решения Федерального административного суда от 19.10.2000. Истица смогла привести ряд убедительных доказательств своей способности в возрасте 16 лет говорить по-немецки в качестве родной речи. Согласно уточнённому высшим судом прежнему законодательству, она имела неплохие шансы на повышение статуса. В рамках ныне действующих положений дело для неё выглядело значительно хуже. В обосновании своего прошения в суд адвокат российской немки ссылался на один из краеугольных принципов юстиции, а именно, запрет на приобретение законом обратной силы. Защитник логично утверждал, что в результате приёма в Германию в 1997 году его подзащитная приобрела правовые позиции, которые не могли быть ликвидированы законом 2001 года.
К сожалению, Федеральный административный суд не счёл основополагающим принцип запрета на придачу закону обратной силы. В качестве аргумента судьи сослались на ╖ 100a BVFG. Этот параграф однозначно разрешает придавать Закону об изгнанных возвратную силу.
 print |